ОРКСЭ Культовые сооружения: архитектурные шедевры и история
Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 12 ноября 2021 года; проверки требуют 5 правок.
Определение культового сооружения
Культовое сооружение представляет собой строение или комплекс строений, предназначенный для культовых или религиозных целей. Здесь проводятся службы, чтение молитв и обращения к высшим силам. Примерами культовых сооружений могут служить пирамида Кукулькана в Чичен-Ице, Мексика, или Парфенон в Афинах, Греция, посвященный богине Афине.
Значение культовых сооружений
Культовые сооружения являют собой неотъемлемую часть мировых религий. Их строительство способствует развитию искусства, культуры и духовности народов и регионов. Два основных направления в строительстве культовых сооружений – соответствие классическим образцам и использование современных тенденций архитектуры.
Разнообразие архитектурных стилей
Различные религии и народы создали уникальные типы и стили культовых сооружений. Например, ступа в буддийской архитектуре вдохновила многих современных архитекторов, а казацкое (украинское) барокко XVIII века оставило свой след в строительстве церквей.
Типы культовых сооружений
- Синагога: помещение с окнами, где собирается община для молитв и учения.
- Церковь: отдельно стоящее здание с алтарем и местом для молящихся.
- Мечеть: мусульманское культовое сооружение для совершения молитв.
Важность культовых сооружений
Культовые сооружения играют ключевую роль в духовной и культурной жизни общества. Они отражают уникальные архитектурные традиции и являются символом веры и единения.
В целом, культовые сооружения являются важным элементом культурного наследия и отражением вероисповедания различных религий. Их архитектурная красота и историческая ценность делают их объектами восхищения и изучения.
Роль мечетей в исламе
Мечеть (араб. — место поклонения) обычно представляет собой здание с куполом-гамбизом, часто с внутренним двором. К мечети пристраиваются башни-минареты. В молитвенном зале нет изображений, но могут быть строки из Корана, написанные арабской вязью на стенах. Стена, обращенная к Мекке, имеет пустую нишу, михраб, где молится имам. Справа от михраба находится кафедра-минбар, откуда проповедует имам. Школы-медресе часто работают при мечетях.
Виды и назначение мечетей
Уже в VII веке появилось различие в зависимости от функций. Мечети бывают квартальными, соборными, центральными или общегородскими. Однако для всех мечетей обязательно строгое ориентирование на Каабу в Мекке. Это направление называется кибла.
Главные требования к посетителям мечетей:
- ритуальные омовения перед входом
- хаузы для проведения омовений
Список литературы
- James P. Wind, Places of worship: exploring their history, Rowman Altamira, 1997
- Vaughan Hart, Places of worship, Phaidon, 1999
- Eric Kang, The Place of Worship, Essence Publishing, 2003
Монастырские комплексы: храмы и функции
Монастырские комплексы различаются по размерам, числу храмов и специализациям. В каждом монастыре есть главный зал для собраний, алтарь с объектом поклонения и другие храмы для ритуалов или божеств.
Храмы
Подробнее о храмах в монастырях:
- каждый храм имеет уникальные практики и обряды
- цогчин — главный зал для собраний и ежедневных молитв
- гол шутээн — объект поклонения в главном зале
Разные храмы посвящены разным божествам и ритуалам, с упоминанием их в названии. Важную роль играют специализация и функциональность храмов в монастырях.
[Конец текста]История и значение монгольских монастырей
Монгольские монастыри имеют богатую историю, насыщенную различными обрядами и традициями. Они играли огромную роль в жизни местных жителей, представляя собой не только духовные центры, но и культурные памятники.
Защитники монастыря
Каждый монастырь имел главный храм и храм, посвященный защитнику монастыря. Защитники монастырей назывались десять неистовых и представляли собой символы защиты и мудрости. Названия этих защитников и их храмов имеют специфическое значение и символизм.
Примеры защитников монастырей:
- Сахиусны дуган или арван хангалын дуган – храм, посвященный защитнику монастыря.
- Дарь Эхийн дуган
- Маналын дуган
- Майдарын дуган
- Джанрайсэгийн дуган
- Авидийн дуган
- Зуугийн дуган
Храмы в монастырях
В более крупных монастырях также могли быть храмы, посвященные различным божествам и практикам. Они служили центрами поклонения и медитации для монахов и прихожан. Такие храмы обогащали духовную практику верующих и углубляли их понимание учения буддизма.
Примеры храмов в крупных монастырях:
- Ганжуурын дуган – храм с томами Кангьюра.
- Гунрэгийн дуган
- Садуйн дуган
- Ламын Чодвын дуган
- Нугнэйн дуган
- Хайлэнгийн дуган
- Дуншигийн дуган
Важно отметить, что каждый из этих храмов имел свою специфику и значение в монастырской жизни. Сохранение и уважение традиций и обычаев монгольских монастырей помогает сохранить ценности и историю этой уникальной культуры.
Монгольские монастырские храмы: типы и особенности
Многие монастыри в Монголии имеют особые храмы, которые служат для проведения различных ритуальных практик. Рассмотрим некоторые из них:
Храмы зод, или жод
Очень редкие монастыри содержали храмы зод, посвященные тантрической практике прорыва сквозь цепляние за эго. В таких храмах женщины-практикующие могли собираться вместе с мужчинами-практиками. Обычно они собирались в ламрим дацане, где проводились ритуалы экзорцизма и защитные целительные ритуалы гурэм.
Специализированные монастырские колледжи
Большие монастыри включали в себя монастырские колледжи с различными специализациями. Они могли быть посвящены философии, медицине, астрологии, ламриму, Калачакре или тантре. Наиболее распространенными были колледжи Дхармы, где студенты сдавали экзамены по философии для получения академических степеней.
В каждом философском монастырском колледже учились по одному из трёх наборов учебников (игчаа, монг. iγča, тиб. yig-cha), которым следовали и в разных колледжах тибетских монастырей традиции гелуг. Соответственно, колледжи придерживались разных систем объяснений. Эти три текстуальные традиции следующие:
В более крупных монастырях были и другие монастырские колледжи, например:
При крупнейших монастырях можно увидеть все эти колледжи. После окончания обучения по специализации там могли проводиться особые экзамены. Например, в тантрических колледжах проводили экзамен аграмба, или агримба (монг. aγrimba, тиб. sngags-rams-pa), а в медицинских колледжах – экзамен маарамба (монг. maramba, тиб. sman-rams-pa). Тем не менее эти специальности встречались реже, чем философская подготовка.
В Монголии особенно широко была распространена Калачакра, поскольку среди монголов были популярны мифы о Шамбале – царстве, которое связано с этой тантрой. Поэтому при многих монастырях были колледжи Дуйнгхор, в которых изучали Калачакру, а также астрологические колледжи зурхай и медицинские колледжи манба, поскольку эти буддийские специализации связаны с учением Калачакры. Независимо от количества и типа монастырских колледжей, а следовательно и от возможностей проводить эти учебные программы, при каждом монастыре средних размеров был как минимум один постоянный оточ, или эмч, то есть врач (монг. otači / emči, тиб. sman-pa), и зурхайч, то есть астролог (монг. ǰiruqayiči, тиб. rtsis-pa). Во всех монастырях особенно ценились монахи гавдж – те, кто сдал экзамен по философии гавджийн дамжаа.
Другие монастырские здания
В некоторых монастырях печатали книги, и отдельные монастыри были известны своими техниками печати или особыми красками, например коралловой краской для печати красными буквами, а также есун эрдэнэ (монг. yisün /yesün erdeni), то есть девять драгоценностей: золото, серебро, железо, медь, морские раковины, бирюза, лазурит, коралл и жемчуг. Тем не менее только при крупных монастырях было отдельное здание типографии, которое называлось бархан (монг. barqang, тиб. par-khang).
Помимо храмов и монастырских колледжей при монастырях строились и другие здания – административные и жилые здания, кухни и так далее. В более крупных монастырях при каждом храме или монастырском колледже был отдельный хозяйственный отдел, у которого было собственное здание, известное как джас, то есть «общие запасы» (монг. ǰisa, тиб. spyi-gsog), в то время как при более мелких монастырях было лишь несколько таких хозяйственных отделов со своими зданиями или всего один. Если при монастыре был всего один хозяйственный отдел, он назывался их джас (монг. yeke ǰisa), то есть главный хозяйственный отдел. Казна хутугту называлась иначе – сан (монг. sang).
Планировка монастырского комплекса средних размеров (монастырь Баруун-Хурэ, или Шанх, аймак Уверхангай, Хархорин). Из материалов проекта «Документирование монгольских монастырей» (https://www.mongoliantemples.org/en), фотография сделана в 2007 году исследовательской группой автора.
Ступы, которые на монгольском называются суврага (монг. suburγan, тиб. mchod-rten, санскр. stūpa), могли находиться на территории монастыря или рядом с ней, как в случае с бурхан багшийн найман суврага (монг. burqan baγši-yin naiman suburγan, тиб. (sangs-rgyas-kyi) mchod-rten (cha) brgyad, санскр. aṣṭa stūpāḥ), то есть восемью ступами Будды, которые символизируют восемь важных событий из жизни Будды Шакьямуни. Иногда восемь таких ступ ставили в ряд на севере от монастыря. Другие виды ступ могли возводиться по четырём сторонам от монастырского комплекса или могли окружать его в каком-либо другом порядке. Также существовали большие молитвенные барабаны, которые назывались хурд (монг. kürdün). Они часто находились в небольших деревянных постройках рядом с путём для совершения обхождений вокруг монастыря или вокруг храмов. Этот путь обхождения известен как гороо (монг. γoroγ-a, тиб. skor) или горлом (монг. γorlam, тиб. skor-lam).
Жильё главы монастыря, а также хутагта, или хутугту (монг. qutuγtu, транслитерируется на тибетском как ho-thog-tu, тиб. ’phags-pa, санскр. ārya, «обладающий высоким постижением», «благородный»), и хувилгаана, или хубилгана (монг. qubilγan, тиб. sprul sku, санскр. nirmāṇakāya), могло представлять собой большую юрту во дворе или даже небольшой дворец, который либо был расположен внутри монастырского комплекса, либо, во многих случаях, стоял неподалёку от него. Эти резиденции назывались лавран (монг. labrang, тиб. bla-brang), либо использовалось монгольское слово ордон (монг. ordon); оба слова означают «дворец».
Большая печь для обжига кирпичей. Из материалов проекта «Документирование монгольских монастырей» (https://www.mongoliantemples.org/en), фотография сделана в 2007 году исследовательской группой автора.
Если монастырь был построен из кирпича, неподалёку ставили одну или несколько бааю (монг. bayuu, кит. wă yáo) – печей, в которых обжигали голубые или серые кирпичи. Такие печи представляли собой большую яму длиной от 1.5 до 8–10 метров в диаметре, стены которой были сделаны из кирпича или глины. Иногда у одного монастыря было несколько печей. В таких печах можно было обжечь от нескольких сотен до десятков тысяч кирпичей за раз. Кирпичи, которые сушили на солнце, можно было производить в любом месте неподалёку от монастыря, где есть источник воды – колодец или река. Мусор, в основном состоящий из костей и других отходов, выбрасывали обычно в 100 метрах от монастыря с юго-восточной стороны, чтобы до монастыря не доносился неприятный запах.
Как бы то ни было, мирянам разрешалось жить только рядом с территорией монастыря или монастырского города, но не внутри него. Они селились в отдельных кварталах для мирян вокруг крупных монастырей. Также рядом с крупными монастырями располагались небольшие отдельные китайские поселения строителей и торговцев, державших китайские лавки.
Буддийские школы и их монастыри
В монгольском языке помимо общепринятого выражения бурханы шашин (монг. burqan-u šašin / šaǰin), то есть «религия Будды», также часто используется термин шарын шашин (монг. sir-a-yin šašin / šaǰin), хотя буквально он означает «жёлтая религия», что отсылает к шар малгайтан – школе жёлтых шапок (монг. sir-a malaγai-tan, тиб. zhwa-ser-ba, «те, кто носит жёлтые шапки»), а именно к школе гелуг(ва), или гелуг(па) (монг. gelüg(pa), тиб. dge-lugs(-pa)). Также существует термин улаан шашин (монг. ulaγan šašin / šaǰin), то есть красная религия, и улаан ёс (монг. ulaγan yosun), то есть красная традиция, и улаан урсгал (монг. ulaγan urusqal), то есть красное течение или красная школа, что означает школу нима(ва), то есть ньингма (монг. nima(pa), тиб. rnying-ma(-pa)), также известную как улаан малгайтан, школа красных шапок (монг. ulaγan malaγai-tan, тиб. zhwa-dmar-ba, «те, кто носит красные шапки»), однако эти термины никогда не использовались как обозначение буддизма в целом. Хотя начиная с 13 века большую роль в распространении буддизма в Монголии сыграли и другие школы, например сая(ва), то есть школа сакья (монг. saǰ-a / saǰaba, тиб. Sa-skya(-pa)), и гарма гаржид/гаржуд, то есть школа карма-кагью (монг. γarma γarǰüd(ba) / γarǰid(ba), тиб. kar-ma bka’-brgyud), входящая в состав гаржид(ва)/гаржуд(ва), то есть кагью (монг. γarǰüd(ba) / γarǰid(ba), тиб. bka’-brgyud(-pa)), которую также называют хар малгайт или шанаг(па), то есть школа чёрных шапок (монг. qar-a malaγai-tan, тиб. zhwa-nag(-pa), «те, кто носит чёрные шапки») в честь чёрных шапок Кармап, – тем не менее начиная с 17 века, после того как к власти пришли маньчжуры, и особенно при жизни Ундур-гэгэна Дзанабадзара (1635–1723), учение гелуг стало абсолютно преобладающим на территории современной Монголии. Что касается монастырей, это означало, что, хотя у других школ (в основном у ньингма) также были свои монастыри в Монголии, а кроме того, сакья, кагью и ньингма были представлены в Их-Хурэ, где Ундур-гэгэн Дзанабадзар основал в разных аймаках (Монг. ayimaγ), то есть монастырских районах, отдельные храмы этих традиций, – тем не менее почти все крупные монашеские города были гелугпинскими. Поэтому несколько видов храмов и монастырских колледжей Монголии, о которых говорилось в классификациях выше, были уникальными для школы гелуг.
Тем не менее в Монголии было несколько важных ньингмапинских монастырей, которые в основном были монастырями определённых лам-перерожденцев школы ньингма, например Хуухэн Хутагтийн хурээ в провинции Хэнтий и Ноён Хутагтийн хурээ в провинции Дорноговь, а также множество менее крупных монастырей, хотя небольших монастырей традиции гелуг всё равно было гораздо больше. Судя по всему, практики и философские воззрения школы сакья сохранились только в Эрдэни-Дзу (монг. Erdeni ǰuu, аймак Уверхангай, Хархорин) – первом буддийском монастыре, построенном в Монголии, – и в нескольких небольших монастырях. В Монголии также существовали монастыри школы кагью. Тантрические мастера зоч, практиковавшие в собственном кругу недалеко от монастырей, а иногда и внутри монастырей, следовали разным линиям. В некоторых монастырях высокопоставленные ламы одновременно являлись тантрическими мастерами зоч, поскольку школа гелуг и система зод (чод) не исключают друг друга.
В Монголии до 1937 года не было ни одного женского монастыря и не было даже традиции, чтобы женщины принимали монашество, даже как новоначальные монахини. В монгольском языке термины эмэгтэй лам (монг. emegtei lam-a / blam-a) и анэ / ани (монг. ani, тиб. a-ne / a-ni) используются для любых монахинь, вне зависимости от количества обетов. Женщины участвовали в буддийской практике только в тантрических кругах, практикующих зод, которые лишь в некоторых случаях вели свою деятельность внутри крупных монастырских комплексов.
Храмы и монастыри, основанные китайцами и другими народами; другие религии Монголии
В крупных торговых поселениях, где появлялись крупные китайские диаспоры, действовали китайские буддийские храмы. К таким поселениям относились Их-Хурэ, город Улястай (монг. uliyasutai) на территории современной провинции Завхан, город Ховд (монг. qobdo) в современной провинции Ховд и город Хьягт (Кяхта), который в наши дни находится на территории Республики Бурятии (Россия), на границе Бурятии и Монголии, напротив монгольского города Алтанбулаг (монг. altanbulaγ). Китайские буддийские храмы были и в некоторых крупных монастырских городах, например в Зая Гэгээний Хурээ в городе Цэцэрлэге, столице современной провинции Архангай, а также в Дайчин Вангийн Хурээ в Булгане, столице современной провинции Булган.
Поскольку в Их-Хурэ и Кяхте было много русских, там действовали православные церкви. Также в Их-Хурэ были построены китайская мусульманская мечеть и другие китайские храмы.
Существовало два особых вида храмов, которые работали в основном в китайских районах или в китайских поселениях вокруг монастырских городов. Один из них – это так называемые храмы Гэсэра (монг. gesar, тиб. ge-sar, Гесар), названные в честь героя тибетского и монгольского эпоса, также известного как царь Линга (тиб. gling). Тем не менее в Монголии этот образ слился с образом Гуань Юй, или Гуань-ди, «императора Гуань», китайского бога войны, которому поклоняются в конфуцианстве, даосизме и китайском буддизме. Это историческая личность, известный генерал эпохи Троецарствия (220–280 н. э.), которого позднее стали почитать как бога войны и защитника Китая. Таким образом, во времена правления маньчжурской династии Цин (1636–1912) его культ использовался для того, чтобы помочь новой династии победить врагов и расширить территорию страны. Для этого было основано несколько монастырей, в которых его почитали. Таким образом, в крупных поселениях в Монголии, где жили китайцы, китайские храмы часто назывались Гэсэр Сум (монг. gesar süme). По сути это были китайские буддийские храмы, главным почитаемым объектом которых была китайская скульптура Гуань-ди, изображавшая не героя тибетского эпоса, а гигантского человека с длинной бородой и в доспехах.
Восстановленный монастырь и храм-юрта (Дэлгирийн Чойрын, монастырь Завы Дамдина, Дунговь). Из материалов проекта «Документирование монгольских монастырей» (https://www.mongoliantemples.org/en), фотография сделана в 2007 году исследовательской группой автора.
В старой монастырской столице тоже был храм Гэсэра. Изначально он находился в китайском торговом квартале, который называли Маймаачэн или Маймаа Хот (монг. mayim-a / mayimai qota, от китайского măi mài chéng, «город торговцев»), расположенном на восточной окраине столицы. В наши дни этот район называется Амгалан. Оттуда храм перенесли в новое место, к востоку от холма Гандан, поскольку там появился новый китайский торговый район, располагавшийся между Зуун Хурээ и Ганданом. Храм сохранился после чисток и сейчас там находится один из колледжей главного монастыря Гандана. В этом храме было подобное изображение Гуань-ди в китайском стиле, которое художник Д. Данзан-лама из монастыря Гандан в 1966 году адаптировал на тибетский лад, изобразив Гэсэра верхом на коне.
Ещё один тип храма, который строили в китайских кварталах, – это храмы или маленькие монастыри Эрлиг-хана. Они были названы в честь Эрлэг-номун-хана (монг. erlig nom-un qaγan), которого также называли по его тибетскому имени Дамжинчойджоо (также встречается написание Дамжинчойжил, монг. damčinčoyiǰil, тиб. dam-can chos-rgyal, «Царь Дхармы – Держатель Обета», санскр. Dharmarāja). Ещё этого защитника называют Ямой, а его монгольское имя «Эрлэг» имеет уйгурское происхождение, в то время как номун хаан – это монгольский перевод тибетского термина chos-rgyal, «царь Дхармы». Имя Эрлиг, или Эрлик, также можно найти в турецкой, алтайской и сибирской мифологии, где он предстаёт как царь нижнего мира и судья мёртвых.
В старой монастырской столице было два храма с таким названием, в районе Маймаачэн. Такие же храмы были и в других монастырских городах, где жили китайцы. Несомненно, это были китайские буддийские храмы, однако у нас нет подтверждений их связи с фигурой Ямы из тибетского и монгольского буддизма. Мы можем только предполагать, что храмы были посвящены почитанию Яня Вана (Яньло Вана), который в китайской традиции соответствует тибето-монгольскому Яме. Известно, что в этих храмах ежегодно проводили пир в честь Эрлэг-хана на Ханш нээх удур (монг. qangsi negekü edür < üdür) – в день памяти мёртвых, который пришёл в Монголию из Китая.
Корректор Л. И. Юськив
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Вместо предисловия
После бурного в международных отношениях правления Рамы II буддизм стал испытывать на себе влияние ислама с одной стороны, с другой стороны, буддистское монашество жило в традициях индуизма, присущего буддизму кхмеров, с его сословиями и условностями разделения на касты. Принц Чао Фа Ной (младший), который вынуждено ушел в монастырь и более тридцати лет посвятивший изучению философии буддизма. После того, как он стал королём Сиама Рамой IV Монгут весь монашеский устав был приведён в соответствие с Дхамма-виная. Мудрое решение освободить буддизм от сословий и кастовых привилегий дало возможность каждому тайцу пройти по пути Будды в познании себя. Монашество перестало быть одним из богатых сословий Сиамского общества, а буддистские монастыри перестали быть крупными землевладельцами.
Да, именно так, буддистский монах – наследник учения Сидтхарха Гаутама Будды, а значит, чуть ли не принц по крови от своего Учителя и человек, стоящий на ступени выше простого мирянина. Это мнение тайского общества, и я не берусь его оспаривать. Тем более, что сам многократно убедился в таком отношении к любому монаху.
Монаху ежедневно делают подношения пищей. А кладут на пинтабате в чашу то, что самим нравится. Никто не относится к этому, как к некой обязанности и не кладёт абы что. Кладут изредка и небольшую сумму на «прочие расходы».
И это ничем не напоминает российскую офисную игру в «день рождение» – типа «сегодня ты именинник, мы тебе собираем денежку, завтра он, послезавтра я».
вставки в виде цитат взяты из моих статей по теме и являются как бы отзвуками «прошлой» жизни. В тексте книги они показаны курсивом.
Монастырь. Уход
Коньки крыш и фронтоны строений монастыря своей белой ажурной лепниной сливались с облаками и казались их продолжением на Земле. Он лежал на тонкой подстилке и смотрел через окно на глубокое небо с плывущими белыми кучами. Сердце сжималось от неотвратимости принятого решения. Уйти в монастырь монахом, такая идея в его мозгу родилась давно, еще в России, но она была спрятана далеко в уголке сознания и вышла наружу только сейчас. Сейчас, когда сложности быта при локдауне дали себя знать со всей остротой – потеря работы и заканчивающиеся сбережения заставили вернуться к ней.
Строения монастыря располагались по периметру территории. В центре большая красивая чеди (ступа), наверное, самая красивая в Паттайе, а может даже во всей провинции. За чеди, по ходу от монастырских ворот, располагается вихарна – главное здание для молитв всех приходящих. Чуть в сторонке, как бы образуя площадь, большая общая сала, куда собираются прихожане на Будда-день или по другим торжественным поводам. Далее на этой «площади» небольшой навес сала, под которым чаще всего и проводят время монахи. Просто там удачно продувается ветерком. Главное здание – убосот (храм) на удивление оказался небольшим, и расположен чуть в сторонке. В дальнем углу монастыря за убосот, несколько отдельных кути домиками между высокими деревьями и зарослями бамбука. В другой стороне, в углу, кладбище с маленькими ступами. На краю кладбища крематорий и сала для поминаний, в которую приходят люди на церемонии кремации и монахи, чтоб читать отходные молитвы. Труб крематория две, вернее, два крематория – большой, который стоит отдельно, и маленький, который является как бы продолжением поминальной сала. Самое большое здание – общая сала. Общежитий с кути монахов два. Постарше, та что рядом с маленькой любимой всеми сала, крохотным магазинчиком, продающим курево и ледяную кока-колу. За этим зданием – кути настоятеля. В самом дальнем углу, но ближнем к воротам и дороге, опять общежитие, в котором и поселился новый послушник-упасака Шан. Если смотреть сверху, то эти три здания с одинаковыми острыми крышами, расположены в ряд и даже высотой одинаковы. Хотя монашеские имеют два этажа, а кути настоятеля одноэтажное с мансардой.
Жена отнеслась к идее ухода в монахи сдержанно. Если в первый год супружеской жизни, она опасалась такого, то теперь понимала, другого пути по выходу из финансового кризиса нет. Для Шана теперь, по прошествии нескольких лет, такой уход тоже не казался лёгким, хотя и недавний недельный ретрит помог успокоиться от потери стабильного заработка. Возраст, когда-то намеченный им для ухода в монахи, наступил тоже незаметно и неотвратимо. Тот монастырь, который так полюбился ему, был в часе езды на мотоцикле от дома, совсем в стороне, хоть и в людном месте. На воскресенье наметили съездить туда и поговорить с Луанг По о пострижении. Но в этот день жена вдруг стала отказываться.
– Ты съезди сам, я женщина, я не могу разговаривать с монахом так, как необходимо, открыто. Съезди в монастырь, где был тан Питер. Там тебя все знают. Поговори сам.
Монахи в маленькой сале, в самом деле, встретили его добродушно, как старого знакомого. Спросил где ачжан, указали пальцем, закивали. Тот тое уже не как стороннего встретил, указал на стул против себя.
– Ачжан, могу я прийти в монастырь?
– Сколько ты хочешь быть монахом? Год, два?
– Понимаю, – Луанг По вынес несколько печатных листков, – как выучишь это, так приходи, У тебя есть деньги?
– Ничего. У меня есть, – настоятель улыбнулся.
– Я смогу выучить это за три недели, – выучивать четыре печатных листа на пали не показалось слишком трудным.
Через три недели, уже вместе с женой, приехали в монастырь снова. Ачжан, улыбаясь, объяснял важность точного повторения формул «укаса», жена кивала, сложив руки в вай, потом перевела всё, хоть и сам Шан понял разговор. Через неделю, когда захочешь, можно приезжать. Настоятель повёл Шана в угол монастыря, к воротам, но за деревьями, показал двухэтажное здание общежития.
– Будешь жить сначала там, потом там, – неопределённо махнул рукой в сторону убосот.
– Сатху, я прийду через неделю.
Такая настороженность к пострижению иностранца, да и тайца, основывается на величайшем уважении к буддистскому монаху (как бы это ни пытались оспорить «продвинутые» экспаты). Авторитет монаха в стране очень высок, а его положение в обществе никем не оспаривается. Еще надо заслужить такой статус, хотя он отчасти основывается на традиции, авторитетах прошлых и нынешних патриархов. Конечно, уважение, не только тайцев, объясняется еще и теми ограничениями, которые берут на себя монахи. Как сказал один мой товарищ алтаец в далекой юности – «вот же какая разница поразительная между босым буддистским монахом и православным священников на новом джипе».
Послушник
Ринда весь день провела с мужем, озабоченная, пытающаяся иногда улыбаться. Заехали в спецмагазинчик и купили дополнительно белый костюм послушника к имеющимся двум парам белых туристических штанов и рубашек.
– У меня есть хороший матрасик, хочешь? – грустно спросила она.
– Не, тирак, не надо.
– Тирак, монах не должен иметь много вещей.
– Нет, я хочу пробыть монахом пансу. Мне надо подумать и разобраться в себе. Что в жизни я делал хорошо, а что неправильно.
– Ок, – кивнула она. Они поехали в монастырь.
– У меня есть свои Будды, можно? Вот старинный из Аютхайя.
– Из Аютхайя?! Да, можно. Теперь это твоя комната, – ачжан указал на подстилку, лежащую на двух тонких циновках, пару плоских маленьких подушек, и ушёл.
Шан сходил вниз, нашёл швабру и ведро, вымыл пол в кути, и выставил глиняного аютийского Будду на столик. Рядом с ним красного из Бангкока чуть поменьше.
– Ещё чего-нибудь надо? Чашки, ложки, кружку?
– Есть уже. Надо столик.
Ачжан сходил в соседнюю комнату и указал на такой же столик, как у Шана в кути. Потом еще принёс откуда-то стул.
– Сатху, – Шан сложил ладони у лба, – я уже вымыл тут.
На этажи появились два каких-то парнишки и пара монахов которые стали прибираться в соседних комнатах и вымыли пол во внешней галерее. На Шана обращали внимание только вскользь, он не был новичком или незнакомцем. Шан сходил к сала, где Ринда терпеливо сидела и ждала его.
– Ты не взял вешалки, как будешь сушить бельё? – Ринда спокойно смотрела на него расширившимися глазами, – тебе надо что-нибудь еще?
– Ничего. Тут, наверное, всё есть. Езжай, тирак.
– Когда назначат буат-подстриг ты обязательно сообщи мне. Мама хочет тоже приехать из Нонг-Кхай, и Эппн, и кхун Тот.
После завтрака мелкие работы по уборке территории монастыря, а также своего кути. Урок, что даст старший монах новичку в изучении текстов и молитв исполнять нужно обязательно до обеденного времени. Так что «ничего не поделать» не удастся. Свободное «личное время» после обеда, который, кстати, используется не всеми монахами. Уважаемые монахи вне зависимости от возраста, принявшие на себя повышенные обеты, едят только один раз в день утром. Но нас пока это не касается. После полудня буддистскому монаху ничего есть не полагается, можно только пить и употреблять жидкую пищу, типа молока, сметаны или йогурта.
Для пострижения требуется определенная подготовка, когда «просьба о рукоположении» должна читаться на пали наизусть. Принятие десяти обетов повторить за наставником и от всего сердца, дабы самому себе отсечь сомнения. А ежеутренние пешие прогулки в любую погоду? Не знаю, как для фарангов, но для тайца, привыкшего за 100 метров в магазин ездить на мотобайке – испытание.
Эти правила не относятся к пяти моральным нормам буддизма или восьми заповедям йогов напрямую. Эти правила построения жизни в социальном плане передал арахатам сам Будда при создании сангхи. При постриге правила монашеской жизни Оввадапатимокха диктует настоятель монастыря молодому монаху, а тот, повторяя их, принимает установленный Буддой образ жизни..
Терпение и прощение есть высший аскетизм
Постигшие говорят, что Ниббана является наивысшей ценностью, Не отшельник тот, кто вредит другому, Досаждающий другому не аскет, Не делание всякого зла – Панатипата Принятие благотворного- очищение своего ума, Избегание оскорблений и причинения вреда, Умеренность в еде, жизнь в уединении – приверженность возвышенному
Монах, согласно правилам, не должен управлять автотранспортными средствами, да и передвигаться на них только в случае крайней необходимости. И уж никак не на утреннем сборе подношений. Обувь легкую носить можно, но утром только босым. татуировки полученные до пострига никак не влияют на уважение к личности, а вот во время монашества это может быть отнесено к украшательству. Да и реальный буддизм дистанцируется от шаманских культов, хотя и не отрицает существование различных духов и элементалей.
Туалет на улице, несколько комнат в отдельном маленьком строении рядом с общежитием. Кхон нам – комната воды – совмещённый туалет и душ в тайском стиле, бочка воды и черпак для обливания. Рядом с общежитием, вернее, под одной крышей и кухня в тайском стиле – бетонный стол с раковиной и водопроводом. Тут же две стиральных машины, автомат, как был у них с Риндой, и обычная стиралка с центрифугой.
Первую ночь спалось плохо. Близость трассы Сукхумвита вызывало опасения в том, что будет шумно, как когда-то в их двухэтажной квартире на Нонкет-Яй. Заранее прикрыл ставни, а на перпендикулярной стене окна открыл пошире. Но вот тонкая подстилка для сна из войлока на жёстких циновках не могла смягчить лежанку. На утро берцовые кости болели с обеих сторон. Даже прошлый опыт сна на таких же лежанках не помогал. Вторая проблема – Шан замерз под утро так, что пришлось в темноте нащупать сброшенную одежду и прикрыться ею. Наудачу в шкафу нашлось второе одеяло, и он подстелили его снизу монашеской подстилки, на следующую ночь спать было удобнее.
– Старый совсем, – усмехнулся, кровь не греет.
Хотя это водилось за ним и ранее, не любил сибирский человек холода, и даже сильно включенный вентилятор мешал, не говоря уже о кондиционере. Отсутствие такового в кути совсем не беспокоило, хотя в полдень воздух накалялся до невозможности, а тело покрывалось липким потом. Работы по уборке территории от опадающих листьев только усиливали потоотделение. Открытая галерея продуваться ветерком начинала только когда, солнце заходило с другой стороны здания и клонилось к закату.
В каждом монастыре свой устав и распорядок. В Ват Кратинрай первым делом выход на сбор подаяний – пинтабат, затем завтрак и утренний чантинг. После него обязательные работы по подметанию. Вот это практикуется везде. Очевидно, традиция буддистская передаётся при учебе в академии для старших монахов-настоятелей. Распорядок же медитаций, чантингов разный. Привычка старая Шана не давала спать дольше четырёх утра, а потому, индивидуальная медитация в ночи будет не лишней. На пинтабат с пхра Ог, которого ему в старшие назначили, только в шесть.
Плестись сзади монаха с несколькими монашескими сумками на плече, босиком уже не в новинку. А возвращаться вообще вольготно, подвозят на машине. Путь до поселочка коттеджей не близкий, а назад с грузом подаяния, тем более. Послушник завтракает у себя в кути, выбрав себе из положенных в бат продуктов и на утро, и на обед. Монахи по звуку гонга в своей столовой. И не опоздать на утреннюю молитву в семь тридцать, после которой уборка. Интенсивность такой жизни с утра не давала Шану задумываться о том, что теперь ему предстоит год не менее. А после подметания и сбора листьев перерыв до обеда очень короткий.
Создаётся такое впечатление, что весь монастырь только и ждал Шана, чтоб листья убрать. Довольно большие кучки, сметаемые тайскими метлами из тонких прутьев, приходится грузить на тележку и вывозить в яму для сжигания за большой сала. Через пару дней в пару к Шану прибыл еще один упасака. Таец парнишка лет 25 с круглыми щеками и отвисающим животиком. Пумпуй. Кхун Бок оказался более сведущ в монастырских делах, поскольку в детстве уже был нэнь – молодым монахом, но в данном случае, пока, не в курсе здешних порядков.
Шан вздохнул, взял метёлку и не спеша пошёл к дальнему участку монастырского сада, к раскидистому кэшью. Бок уже активно ширикал по бетону в центре около чеди, изображая усердие на глазах у ачжана. Приборка теперь стала делиться еще и на утреннюю и вечернюю. Старшие монахи в вечернем променаде участвовали редко, только при большом листопаде, зато ачжан низменно с метлой работал вокруг своего главного кути, а порой и углублялся в сад, стараясь облагородить молодые деревья, подкормить недавно посаженные пальмы и обрезать ветви у старых стволов. Удивительно, но работал он каждый день.
В России листопад начинается осенью с холодами, в Таиланде – весной с наступлением жары. Конечно, не такой глобальный, всё-таки вечнозелёные растения, но и они начинают сбрасывать лишнюю листву, даже тонкие веточки, менять на свежую при наступлении дождливых дней.
Ачжан вызвал обоих упасака к себе и сказал, что постриг будут принимать вместе.
– Вы должны вместе читать прошение к рукоположению «Укаса», в один голос. Тренируйтесь, чтоб не сбиваться и чтоб было красиво.
Теперь надо каждый день тренировать взаимодействие в чтении, в декламации текста на пали, который уже был выучен. Но дело усложнялось тем, что Шан его выучил так, как ему это прочиталось. В тайском варианте связки слов в предложения и фразы звучали немного по-другому. Но это быстро было исправлено.
Бок освоился быстро, и как это присуще многим тайцам, почувствовал себя главным в паре претендентов на монашеский постриг. Сразу начал командовать не только при чтении текстов, но и на работах, и даже в бытовых вопросах вёл себя со старшинским высокомерием. Шан смотрел на это с иронией. Привычно дело, когда таец не может просто предполагать, что фаранг знает о буддизме не меньше, а то и больше. Похожее отношение было и со стороны старших монахов, но скоро сошло на нет в беседах. Шан свободно апеллировал к философским понятиям и упоминал знаменитых монахов Сиама. Достаточный возраст для опыта жизни здесь тоже играл свою роль. Но всё-таки иногда командирские замашки Бока раздражали, и в очередной раз, когда он скомандовал притащить короб под собранныt листья, Шан спокойно ответил, не переставая мести.
– Ты не говори, ты сделай, сынок. Притащи сам, видишь, я занят.
Первый ван пхра – Будда день, когда монахи не выходят за подаянием, а миряне сами собираются в монастырской сала, чтоб позавтракать и помолиться вместе с монашеским собранием, выдался солнечным и людным. Воскресенье к тому располагало.
Чаши-баты монахов выставлены в ряд на столе в прихожей-кухне. По звуку гонга монахи направляются по боковой лестнице. Шан и Бок в конце вереницы. Миряне, которые ещё не в зале сала, сложив руки в вай, уважительно кляняются. Монахи на подиум, послушники рядом с подиумом внизу рядом. Монахи поднимаются на подиум, послушники остаются внизу, но рядом. Поклон статуе Будды и начинается традиционный чантинг. Мантры знакомые всем, но при мирянах начинает обращения к буддистским святыням читать кто-то из гражданских. Только потом Шан познакомился и со строителем бирманцем, и со старым столяром, который ранее жил монахом, и с гражданским на элитном авто, который изредка, но с полным правом, появляется в монастыре на общих собраниях.
После распевов монахами и благодарной мантры в адрес собравшихся, той же что и на пинтабате, монахам заносят их чаши с рисом, подают на циновки каб-кхао (к рису), начинается трапеза. Заносить чаши, наполненные рисом, прежде всего предоставляется право послушникам, за ними завсегдатаи. Может и кто-нибудь из присутствующих, их желание в этом не ограничивается. Циновки заставлены чашками с едой, каждый выбирает себе по вкусу. В тарелки накладывается рис, сверху то, что к рису. Едят не спеша, пробуют несколько блюд. Попробовать всё принесённое иногда сложно, но это считается вежливым жестом к жертвователям. После насыщения чашки, почти и не опустошённые, передаются обратно в зал. Часть складывается в бат, сверху на рис. Это на обед. Остальное разбирается мирянами для продолжения завтрака. А монахам на циновки передают какие-нибудь сладости и десерт.